Дома, что были сняты на двоих,
последней покидаешь. Ты у них
оставишь в памяти неразличимый след
от голоса и пару нежных лет.
Дома, что сняты на двоих, невольно
становятся родными, ведь они
все видели - твою тоску, и сны,
и как ты любишь... в тех домах как будто
ты оставляешь детство всякий раз...
И от вещей недоуменных глаз
не оторвать в последние минуты:
кушетка, кресло, окна на восток,
картины восхитительный мирок,
на полировке - капелька варенья...
Но у дверей - раскрытый чемодан,
в нем груда платьев, начатый роман
и сверху - кот, дрожащий от волненья.
...По той стене всегда скользил лоскут
дневного солнца. А весною тут
в окно лупили капли ошалело...
Ты не услышишь, как они поют –
ты не вернешься. Как бы ни хотела.
Скажи себе негромко: «Никогда»,
и легкою ногою тронь ступени
в последний раз. Им предстоят года,
в которых тысячи таких прикосновений...
Скажи всему «прощай»: входной двери,
и лестнице, и стенам повтори –
«Прощайте». Помни... помни - здесь
жило безумное и яростное счастье...
Так, уходя, оставил он ключи,
здесь ты рыдала, тут смеялась с третьим,
не ранив сердце и не излечив.
Скажи: прощайте, выцветшие шторы,
пластинки пыльные, диван, который
царапал кот... скажи «прощай», не слушай
упрямую привязчивую душу,
ту, что готова навсегда остаться
среди прошедшей пьесы декораций,
ту, что повсюду ходит за тобою
с усмешкою - печальной или злою:
наивна, избалованна, грустна,
за те дома, что на двоих снимались,
беспомощно цепляется она.
Меняются и улицы, и лица,
лишь от нее вовек тебе не скрыться:
где б ни осталась ты - на год, на день –
она с тобой, безропотная тень:
душа твоя - без жалобы, без сил
тихонько ждет у лестничных перил.